Вторая часть исследования Андрея Грозина о политической системе Узбекистана посвящена теме преемственности верховной власти в этой стране.

Проблема преемственности верховной власти в Узбекистане сегодня чрезвычайно актуальна и борьба за эту власть уже ведется.

Сила Каримова в том, что он не терпит около себя крупные политические фигуры, которые могли бы составить ему какую-то конкуренцию. Официальных преемников Каримова, как таковых, в его окружении нет, поскольку глава страны сознательно никаких крупных самостоятельных фигур рядом с собой не терпит. Политический ландшафт Узбекистана крайне скуден. В то же время, годы независимости выявили распространение в узбекской элите такого явления как «фаворитизм». В Ташкенте говорят: «у президента столько же фаворитов, сколько и экономических моделей развития страны». Эти фавориты меняются: Алишер Мардиев, Рустам Азимов, Садык Сафаев, а с конца 2003 г. - 47-летний Шавкат Мирзиеев, назначенный президентом на пост премьер-министра, потеснив старожила, Уткира Султанова.

Усилению личной власти Каримова способствует и введенная им система прямого назначения хокимов (глав администрации) областей. В государстве проводится особая кадровая политика, предусматривающая регулярную ротацию государственных чиновников в центре и на местах. Таким образом, И.Каримов не дает им «застояться», набрать политический и экономический «вес», обрасти прочными деловыми связями и создать свою систему региональной власти, автономную Центру.  В итоге продолжавшихся в Узбекистане в течение 1995-2000 гг. межэлитных столкновений, различные группировки элиты добились превалирующего влияния на крупные предприятия и начали принимать активное участие в принятии государственных решений. В связи с этим межклановая борьба за власть и собственность лишь из года в год ужесточалась. Под влиянием кланов оказались и стратегические ресурсы РУ – хлопок, золото, цветные и черные металлы, энергоресурсы. Узбекские элитные группировки имеют прямой контроль и над теневой экономикой РУ, практически они формируют все процессы, проходящие в этом неконтролируемом государством секторе. Большинство экспертов сходится во мнении, что такая ситуация сложилась в результате достигнутого консенсуса между властью и криминалом. С 1994 г. в Узбекистане нет крупных бандитских формирований. Власть разрешила преступным авторитетам, легализоваться пообещав им «крышу», если те, в свою очередь, гарантируют свою лояльность президенту и правительству, а также прекратят «чрезмерно» ухудшать криминогенную обстановку. Поэтому видимая часть бизнеса крупнейших узбекских мафиози выглядит сейчас сравнительно респектабельно – ряд фирм и СП, специализирующихся на производстве и экспорте товаров народного потребления.

В то же время, вросшие в кланы ОПГ контролируют теневую экономику и формируют все нелегальные процессы, проходящие в этом секторе: наркотрафик, неучтенное производство, мелкооптовая торговля, «серый» валютный рынок, экспорт-импорт сырья, в т. ч. стратегического, недвижимость.

«Битва узбекских кланов» вокруг высокодоходных секторов экономики и банковского сектора РУ не прекращается и время от времени в суверенном Узбекистане наблюдаются локальные всплески влияния того или иного клана. Региональные же («вспомогательные») кланы в настоящее время заняли выжидательную позицию и их влияние на общереспубликанскую ситуацию пока не ощущается. Идет накопление ресурсов этих группировок в преддверии ожидаемых элитных «боев» за высшую власть в стране. Особенно это касается медленно набирающих силу Южных областей (Сурхандарья и Кашкадарья) а также хорезмийского клана.

Наиболее перспективным из «ташкентцев» до начала 2005 г. считался, «младореформатор», усиленно культивирующий о себе мнение как об «англофиле» и «западнике» Р.Азимов. В конце 2004 г. Азимов, ранее являвшийся «рядовым» заместителем премьера – руководителем общеэкономического комплекса – министром экономики, был повышен до первого вице-премьера с широким полем кураторства – экономика и финансовая сфера. Однако вскоре после «андижанских событий» он был вновь понижен до «обычного» вице-премьера, а совсем недавно получил пост главы Министерства финансов.

В качестве «второго номера» в плане потенциальной перспективности среди «ташкентцев» еще полтора года назад рассматривался вице-премьер, курирующий ВЭС, а с начала текущего года – глава МИД РУ Элер (Эльёр) Ганиев, фигура, набирающая с 1998 г все более серьезный экономический и политический «вес». Ганиев, возглавивший с октября 2002 г. Комплекс внешних экономических связей и Агентство по внешним экономическим связям (АВЭС) РУ, сейчас возглавивший внешнюю политику и внешнеэкономические связи, имеет весьма значительное влияние в вопросах внешней торговли и валютных операциях. Хотя Ганиев и входит в ташкентскую элитную группировку, но в Ташкенте его считают полуузбеком-полутаджиком. Это позволяет ему быть неким «связующим звеном» между двумя враждующими кланами. Ганиев поддерживает тесные связи с руководством ряда подразделений как «ташкентской» СНБ (Ганиев, как утверждают источники в Ташкенте, является полковником резерва СНБ), так и с «самаркандским» МВД во главе с таким крупным лидером самаркандского клана как Закир (Закирджон) Алматов.

Сказать о внещнеполитических ориентациях Ганиева нечего: новый глава МИД Узбекистана чутко подстраивается под внешнеполитические ориентации И.Каримова, постоянно демонстрируя глубокую личную преданность президенту.

У «ферганцев» нет лидеров, но есть годами (веками) сложившиеся неформальные полумафиозные и прямо мафиозные структуры. «Ферганцы» сейчас контролируют большую часть узбекского криминального бизнеса – наркотраффик, вывоз девушек на Ближний Восток, рэкет, подпольное цеховое производство (продукты питания, легпром) и т.п. В настоящее время «ферганцы» оценивают ситуацию в преддверии возможной смены верховной власти и активных действий не ведут. Среди них фигур первого плана нет, однако от ситуации в их регионе зависит стабильность режима и страны – именно там главные очаги исламистской оппозиции.

Прошедшая в мае т.г. попытка мятежа в Андижане продемонстрировала, что «ферганцы» пытаются предпринять шаги по недопущению реализации планов И.Каримова по передаче власти дочери или кому-либо из «самаркандцев» (например, Ш.Мирзиееву). В отсутствие крупных фигур, «ферганцы» располагают мощными родоплеменными структурами, свободным капиталом и опытом реактивной мобилизации в случае «стихийных» беспорядков.

Несколько обособленно от всех позиционирует себя профессиональный дипломат, экс-глава МИД РУ Садык Сафаев и, по слухам, новый муж (после распада брака с американским гражданином узбекского происхождения Мансуром Максуди) Гульнары Каримовой. Его часто называли одним из наиболее вероятных преемников Каримова. Сафаев плотно связан с США, имеет ряд контактов как среди высокопоставленных «демократов», так и «республиканцев». Сам Сафаев из семьи ташкентских интеллигентов, но тиражирует слухи о своем происхождении едва ли не от эмира Бухары. Садык Солихович не принадлежит к какому-то клану и не имеет серьезных финансовых и административных ресурсов.

До «андижанских событий» складывалось впечатление, что в Узбекистане, как и почти во всех ННГ Азии, был запущен сценарий интронизации в президенты прямого наследника - Гульнары Каримовой, которой должен обеспечить поддержку С.Сафаев. За Г.Каримовой закрепилась репутация «человека номер два» в узбекской вертикали власти. У Гульнары есть собственный крупный бизнес в Узбекистане, и многие прибыльные проекты сейчас ею перекупаются. Есть признаки того, что «ташкентцы» (исторически более европеизированные, чем самаркандцы, бухарцы, или ферганцы) предпринимали шаги для того, чтобы сделать своим прямым союзником Гульнару Каримову.

Однако после неудачного мятежа «ферганцев» в Андижане и резкого отхода И.Каримова от проамериканского курса сценарий передачи власти старшей дочери смотрится не слишком вероятным. Наиболее яркие прозападные фигуры (Азимов, Сафаев) оказались вытеснены на периферию власти и их шансы на «наследничество» сейчас выглядят маловероятными. Более того, уже через некоторые российские СМИ «сливается» конфиденциальная информация о коррумпированности этих узбекских чиновниках, еще недавно отвечающих за экономические реформы и подталкивавших Ислама Каримова к тесному сотрудничеству с США.

Наиболее знаковым моментом в «нейтрализации» узбекских «западников» стало отстранение с поста главы МИДа Садыка Сафаева, получившего, взамен министерского, кресло сенатора и возглавившего парламентский комитет по международным связям. Вывод из состава правительства этого государственного чиновника обусловлен тем, что, определенные Сафаевым приоритеты в международных отношениях, в основе которых было интенсивное сотрудничество с Западом в ущерб сотрудничеству со странами СНГ и, в первую очередь, с Россией, по мнению главы узбекского государства, себя не оправдали.

Более того, Каримов, видимо, не без оснований предполагает, что в силу личных качеств и уровня образования, Сафаев при определенном стечении обстоятельств мог бы стать теневым инициатором «цветного переворота». Слишком хорошо к Сафаеву относились западные лидеры, и, особенно, американцы. Сафаев, конечно, не вел какую-то самостоятельную игру во внешней политике (в Узбекистане это невозможно по определению), но он успешно лоббировал некоторые внешнеполитические действия Узбекистана, направленные на укрепление политических контактов с США. По данным информированных узбекистанских источников, именно он первым подсказал Каримову мысль о возможности размещения на территории страны военной базы США сразу же после терактов в США в сентябре 2001 г.

Отдельно следует рассматривать двух главных силовиков РУ. Многолетний глава МВД, выдвиженец «самаркандских» Закир Алматов (формально «ташкентец», но по некоторым данным родился в Казахстане, жена – таджичка), активно поддерживает имидж лично преданного Каримову верного служаки. Аналогично можно охарактеризовать и выдвиженца ташкентской элитной группировки, главу узбекских чекистов (при этом давнего и смертельного врага Алматова) Рустама Иноятова. Оба «силовика» много лет пытались убедить президента Каримова, что нельзя полностью доверять другой силовой организации и собирали компромат друг на друга. В такой ситуации президенту проще контролировать и СНБ и МВД.

Многолетний глава МВД, выдвиженец «самаркандских» Алматов значительно ослабил свои позиции в борьбе за президентское место через месяц после андижанских событий. «Помог» ему в этом, безусловно, его давний соперник Р.Иноятов.

В июне т.г. из ведения Алматова были выведены внутренние войска, которые передали Министерству обороны. Почти лишилось МВД и спецназа, командование которым отныне поручено Службе национальной безопасности. В МВД остался лишь один батальон специального назначения, еще один батальон министр намерен создать заново, укомплектовав его из внутренних резервов, но реализации этих идей мешает тяжелая болезнь главы МВД РУ.

В настоящее время одним из наиболее «перспективных» в плане возможного превращения в преемника Каримова, в узбекской элите рассматривают многолетнего хокима Джизака и Самарканда, нового премьера Шавката Миромоновича Мирзиеева. Его появление на должности премьера (11.12.2003.) выглядело достаточно неожиданным. В 2001 г. Мирзиеев сменил Эркина Рузиева, бывшего хокима Ташкентской области, на «самаркандском троне». Стоит добавить, что президент любит свою «историческую родину» Самарканд и во главе этого региона Каримов всегда ставит самых доверенных лиц - Мардиева, Рузиева, Мирзиеева. Пройдя «обкатку» в двух областях в качестве их руководителей, Мирзиеев не стал ни министром сельского хозяйства, ни заместителем премьер-министра, а сразу самим премьером.

Мирзиеев известен как «твердая рука» и «крепкий хозяйственник». Жесткий и властолюбивый человек, не только имеющий поддержку «самаркандских», но и фактически, после долгого хокимства в опорных областях клана, интегрированный в эту элитную группировку. Работая хокимом, Мирзиеев запомнился жителям Джизакской и Самаркандской областей как руководитель, добивающийся своего любой ценой.

Очевидно, что в кресло премьера «жесткий» Мирзиеев был посажен Каримовым именно из соображений создания дополнительной «подпорки» в преддверии возможных изменений в высшем руководстве РУ. Показательно само появление на должности премьер-министра «самаркандца», чего ранее никогда не было (по неписаному закону, второй пост в государстве отдавался самому лояльному из представителей соперничающего клана). Теперь амортизатора между «самаркандцами», оккупировавшими Ташкент, и «ташкентцами», а тем более - «ферганцами», просто нет - и это весьма опасно.

Политическая стабильность существующего в Узбекистане политического режима основана на тонком и беспрестанном балансировании между интересами трех основных кланов — ташкентского, ферганского и самаркандского. Сам президент не только принадлежит к исторически наименее влиятельному, в сравнении с «ташкенцами» и «ферганцами» самаркандскому клану, но и внутри него — к субэтносу «ирони», бывших переселенцев из Ирана. Естественно, с точки зрения внутриплеменной иерархии узбекской племенной аристократии, родовитость Каримова вызывает вопросы, и если жестко контролирующего элиту президента лидеры кланов еще готовы терпеть и далее, то пролонгацию династии в лице разведенной «американки» Гульнары, почти не владеющей узбекским языком и ведущей свободный образ жизни в Москве - не допустят. Понимает это и сам И. Каримов. Его проблема (как и у Нурсултана Назарбаева) в том, что у него нет сына как у азербайджанского лидера Гейдара Алиева. Вторая дочь президента Лола не обнаруживает ни малейших признаков умения управлять не то что государством, а своей собственной семьей. Зятья не оправдали доверия. В этих условиях вариант с опорой на Мирзиеева выглядит не лишенным смысла.

Каримову и его «семье» нужно иметь прочный тыл – гарантию, что если с первым президентом что-то случится, власть не уйдет к «иногородним». Клану нужна стабильность и жесткий и уверенный в себе Мирзиеев, должен стать надежной подпоркой и, своего рода, пролонгацией «эпохи Каримова».

В то же время, еще рано говорить, о том, что Каримов окончательно определился с преемником, для этого просто еще не пришло время. Он будет до последнего тянуть и медлить с определением «преемника», по простой причине – официальный «наследник» в Средней Азии всегда был, исторически, едва ли не главной угрозой безопасности своего бывшего патрона.

Пока президент Узбекистана дает внутрь соперничающих кланов различные властные импульсы отслеживает кадровую ситуацию, селектирует элиты, на ранней стадии отсекая потенциально опасные и сильные фигуры. Однако в последнее время его аппаратная машина начала давать заметные сбои — появился характерный более для Туркмении и Киргизии кадровый хаос.

Знаковые события последнего времени – подвижки в элите Узбекистана. События эти, с середины 90-х годов прошлого века, стали довольно редки и требуют отдельного комментария. Во-первых, в декабре неожиданно был понижен из премьеров в вице-премьеры (их число в РУ иногда доходило до десяти) Уткир Султанов. Во-вторых, в феврале 2004 г. ушел с поста советника президента по вопросам АПК И.Джурабеков. В марте 2004 г. «ферганец» Сайдулло Бегалиев стал министром сельского и водного хозяйства страны. Сам факт выдвижения представителя этого клана призван был разрядить напряженность и уравновесить межклановые противоречия. Из этого, однако, ничего не вышло: в конце сентября 2004 г. Бегалиева понизили. До настоящего времени вокруг «хлопкового министерства» продолжает идти скрытая, но весьма ожесточенная борьба: с 2003 г. Минсельхозе РУ сменилось пять министров и множество их заместителей. Как говорят в Ташкенте, «министерство хлопка» превратилось в «проходной двор».

Нестабилен и «самаркандский клан», о чем свидетельствует развернувшаяся в последнее время кампания по окончательной дискредитации многолетнего «серого кардинала» президента Исмаила Джурабекова. В официальной прессе появилась статья в которой мелкий клерк Генпрокуратуры утверждает, что земляк президента повинен в многочисленных злоупотреблениях, по его вине в сельском хозяйстве страны наблюдается ряд негативных явлений. Кроме того, Джурабеков обвинялся в том, что во время своей работы на должности госсоветника по вопросам сельского хозяйства самовольно решал вопросы, входящие в полномочия правительства, безосновательно вмешивался в деятельность органов управления, давал незаконные указания, и в результате все это привело к негативным последствиям. Против него было возбуждено уголовное дело по ряду обвинений, самыми серьезными из которых были «хищения в крупных размерах» и «превышение должностных полномочий». С учетом возраста Джурабекова, состояния его здоровья, а также, «исходя из того, что он признал себя виновным», уголовное дело против него было прекращено - согласно амнистии от декабря 2004 года.

Курс реформ Каримова сопровождавшийся значительными кадровыми перемещениями в 2003-м и начале 2004 года вызвал неприятие и пока пассивное сопротивление со стороны представителей некоторых кланов, особенно на местах. Реформы не только больно ударили по основной массе населения и в целом были восприняты им крайне негативно, но и вызвали саботаж со стороны региональных и отраслевых элит.

В обстановке постоянной межклановой борьбы Исламу Каримову вообще очень сложно будет найти такой вариант передачи власти, который не спровоцирует открытую борьбу за власть. Хотя есть вариант, при котором сам нынешний глава государства сможет продолжать контролировать ситуацию в стране. Скорее всего, этот вариант также рассматривается политическим руководством страны. Не так давно в некоторых странах СНГ стали озвучиваться идеи изменения президентской формы правления в сторону создания парламентской республики. Такой вариант, по нашим данным, сейчас изучается в Узбекистане. Для Каримова - это способ фактического сохранения своей власти. При парламентской республике фактическим лидером страны является глава парламента, а не президент. Так что если И.Каримов после своего ухода с поста президента возглавит парламент, он сможет на законных основаниях продолжать руководить страной.

Ситуация внутри правящей узбекской элиты после «устранения» с политической арены Джурабекова уже была серьезно дисбалансирована. И на этом фоне произошел переворот в соседней Киргизии. По имеющимся данным, президента Каримова, чрезвычайно взволновали киргизские события.

В первую очередь, потому что Ош и Джалал-Абад — это для Киргизии «мятежный юг», а для Узбекистана — не менее взрывоопасный ферганский восток, предельные точки компактного обитания узбекского этноса, сыгравшего заметную роль в киргизской «революции тюльпанов». «Революционная активность» узбеков Киргизии явилась неожиданностью для многих и серьезно насторожила Ташкент.

Ясно, что после попытки мятежа в Андижане процесс «закручивания гаек» узбекскими силовиками пойдет еще более активно.

Пока же, в последние 2-3 года, крепнет ощущение того, что узбекское общество и политический класс теряет управляемость: коррупция достигла огромных размеров и фактически по этой причине многие решения президента на местах саботируются. Руководители на местах не могут (а чаще просто не хотят) идти наперекор интересам влиятельных региональных кланов.

С конца 2002 - начала 2003 гг. по стране активно распространяются слухи о том, что Каримов тяжело болен. Трудно судить, насколько верны эти сообщения, но уже само их массовое распространение говорит о многом.

Характер периодически проводимых в РУ антиправительственных акций, их синхронность, количество использованных взрывчатых веществ, число задействованных боевиков, все это наводит на мысль об участии в подготовке терактов и последней попытки поднять мятеж в Андижане неких структур, располагавших такими возможностями и предоставивших террористам условия для проведения акций. При этом террористы могли и не осознавать, что ими манипулируют. Вполне вероятно, что теракты и мятеж могли организовать немногочисленные группировки, пополнявшиеся из среды фанатиков, «пехоты» криминальных групп (это особенно подходит к оценке «андижанских событий»), или отчаявшихся людей, не располагавших технической и финансовой поддержкой. Однако на каком-то этапе эти группировки могли начать анонимно получать необходимую помощь. Источниками такой поддержки могли быть представители государственных структур (скорее всего, региональное руководство на местах или «силовики»), настроенные антикаримовски. Не вызывает сомнений, что в условиях узбекской внутриэлитной борьбы могут быть использованы самые жесткие методы завоевания власти, и никакие правовые рамки никем не признаются.

Сейчас не исключены различные, кажущиеся пока невероятными, «сценарии» перехода высшей власти в РУ («дворцовый переворот», внезапная смерть президента, выдвижение Каримовым на роль возможного преемника некой «неизвестной» в элите фигуры, заключение всевозможных союзов между ведущими и «вспомогательными» кланами и выдвижение ими своих кандидатов и пр.). Кроме того, некоторые обстоятельства, совпавшие с назначением премьером Ш.Мирзиеева, указывают на необязательность его долгого нахождения на этом посту.