2 декабря 2005 года в парламенте Грузии начались слушания о том, готово ли правительство к выводу в 2006 году из Абхазии и Южной Осетии российских миротворцев. Конец ноября - начало декабря стало временем, чрезвычайно насыщенным политическими заявлениями и декларациями грузинских политиков. К сожалению, дискуссии о геополитической роли Грузии на Южном Кавказе проходят под аккомпанемент автоматных очередей. Утром 2 декабря со стороны грузинонаселенных сел зоны грузино-осетинского конфликта Тамарашени-Кехви был обстрелян югоосетинский пост охраны на Зарской дороге. Югоосетинская сторона открыла ответный огонь. Боестолкновения на Зарской дороге уже получили различную интерпретацию в Тбилиси и в Цхинвали. Однако очевидно одно: Южная Осетия, как более "слабое звено" среди "мятежных территорий" Грузии, снова, как и в сентябре 2005 года проходит непростую проверку на прочность.

23 ноября 2005 года Грузия отмечала вторую годовщину «революции роз». Празднование этого события проходило под аккомпанемент споров и дискуссий о возможном выходе Грузии из СНГ и ее скорейшей интеграции  в Североатлантический альянс и ЕС. Парламент Грузии 22 ноября единогласно проголосовал за начало рассмотрения вопроса о выходе этой страны из СНГ. При этом данная инициатива исходила не  от представителя «партии власти», а от оппозиционера, одного из лидеров фракции «Демократический фронт» и Республиканской партии Грузии Давида Бердзенишвили. Тем самым был продемонстрирован консенсус парламентариев во взглядах относительно перспектив скорейшего развода Грузии с бывшими «братскими республиками».  Представитель парламентского большинства, один из лидеров правящей партии "Единое национальное движение" (грузинской «партии власти») Майя Надирадзе заявила, что "по мнению некоторых членов правительства, выход из СНГ может увеличить для Грузии экономические риски, но даже если правительство будет не очень солидарно с нами, мы все равно можем принять решение о выходе из СНГ - тем более, что выход Грузии из СНГ облегчит процедуру вывода миротворческих сил из зоны абхазского конфликта".

Последняя фраза в процитированном выше высказывании – ключевая и символичная. Все, что нужно Грузии, - это не выход из СНГ сам по себе. Это - возвращение Абхазии и Южной Осетии под юрисдикцию Тбилиси. Как говорится, мы за ценой не постоим. 2 декабря 2005 года президент Грузии Михаил Саакашвили заявил, что у него нет планов по выходу Грузии из СНГ. Однако Тбилиси с рядом государств планирует в ближайшее время сформировать ось, чтобы не допустить своего вовлечения в орбиту влияния РФ. Именно эта задача активно обсуждалась в Киеве на форуме "Сообщество демократического выбора" 1-2 декабря 2005 года. Эту позицию разделяет и спикер парламента Грузии Нино Бурджанадзе. В своем интервью газете "Время новостей" (2 декабря) она сказала: "Вы знаете, выход из СНГ - это не самоцель для нас. Если Грузия решит выйти, то тогда, когда мы сочтем, что позитива от выхода больше, чем негатива. Пока мы к такому решению не пришли. Но СНГ само себя регулярно дискредитирует".

Однако Михаил Саакашвили регулярно клянется вернуть мятежные территории под власть центрального правительства к концу своего срока. Время неумолимо, а за спиной грузинского президента стоят такие амбициозные политики, как Ираклий Окруашвили, министр обороны, один из наиболее богатых людей Грузии, яркий популист, совершающий рейды в Абхазию и Южную Осетию с группами разведчиков. Поэтому конкурс на лучшее "собирание земель" не окончен. Таким образом, любая оплошность Саакашвили будет использована другими поборниками идеи «соборной Грузии». В Тбилиси есть, кому принимать эстафету «покорителя Абхазии». А значит - надо решительно действовать. Если СНГ на этом пути не помеха - значит, можно оставаться в этой структуре.

Два года назад Грузия, совершившая "революцию роз", сделала разворот не в  сторону демократии, а пошла по пути собирания "малой империи". Она начала планомерное осуществление трех геополитических задач:

-окончательное вытеснение (как маскимум) или предельная минимизация российского влияния на Южном Кавказе,

-интернационализация межэтнических конфликтов на своей территории для обеспечения максимальной свободы рук в Абхазии и в Южной Осетии

- "хорватизация" конфликтов, то есть достижение военного реванша  в проблемных регионах  с помощью внешнего вмешательства (или благожелательного нейтралитета со стороны международных миротворческих сил).

В ноябре 2003 – сентябре 2005 года грузинская политика проделывала определенные зигзаги. На этом большом пути были и заявления о готовности начать отношения с Россией с "чистого листа", и политический шантаж, и вооруженные провокации в Южной Осетии и в зоне грузино-абхазского конфликта, и предложения к мятежным республикам сесть за стол переговоров и совместно разработать "Дорожные карты" постконфликтного урегулирования. Но, начиная с эскалации напряженности в зоне грузино-осетинского конфликта в сентябре 2005 года, в развитии грузинской внешней политике наступил "коренной перелом". 

Его символом стал фактический ультиматум России  – завершить миротворческие операции на территории Грузии в 2006 году. 29 сентября 2005 года Нино Бурджанадзе на специальном брифинге обнародовала детали подготовленного проекта по российским миротворческим силам. В проекте постановления российским "голубым каскам" в Южной Осетии для выполнения своего мандата давался срок до 10 февраля 2006 года, а относительно российского миротворческого контингента в Абхазии говорится, что до 1 июля 2006 года "голубые каски" должны достичь "прогресса  в процессе мирного урегулирования конфликта". Иными словами, это означало предложение сдать Южную Осетию и Абхазию и принять грузинские правила урегулирования, что предполагает массовое возвращение беженцев в Абхазию и установление в двух бывших автономиях грузинской юрисдикции.

Высшее руководство Грузии сделало ставку не на мирное разрешение конфликтов, а на военно-политический реванш. Отвечая на вопрос корреспондента "Времени новостей", от чего зависит, покинут ли в итоге Грузию в 2006 году российские миротворцы?, спикер грузинского парламента заявила: "От многих обстоятельств, в том числе от того, как поведет себя Россия… Мы имели полное право рассчитывать на прогресс. Но мне кажется, что Россия сознательно ничего не делает. Видимо, потому, что не готова улучшить ситуацию в зонах конфликтов".

Грузинским властям в течение двух лет удалось решить  проблемы   инкорпорирования Аджарии и минимизировать партикуляризм в Мингрелии. Однако и тот, и другой случай не могут быть примером для урегулирования в Южной Осетии  в Абхазии. Аджария и Мингрелия никогда не отделяли себя от  Грузии. В первом случае глава Аджарии Аслан Абашидзе просто использовал с выгодой для себя слабость режима Шеварднадзе, а во втором - протест против Тбилиси носил чисто политический, а не этнический характер (в Мингрелии преобладали звиадисты). Однако успехи в Аджарии и Мингрелии сделали Саакашвили заложником идеи "собирания" земель.

Но ему не удалось закрепить свои успехи в Южной Осетии и в Абхазии. Несмотря на воинственную риторику и серию вооруженных провокаций (которые можно назвать и авантюрами), официальный Тбилиси не продвинулся в разрешении проблем «мятежных территорий». Собственных военно-политических ресурсов у Грузии для этого явно недостаточно. У Грузии  нет своих  коллаборантов в Цхинвали и Сухуми. За реинтеграцию с «матерью-Грузией»  в Абхазии и Южной Осетии не выступает ни одна серьезная политическая сила. Особенно тяжелая ситуация в Абхазии, где грузинское население (возможный «агент грузинского влияния») компактно представлено в одном лишь Гальском районе, который постепенно интегрируется в общественно-политические и экономические структуры непризнанной республики. Но что Саакашвили реально удалось, так это навязать международному сообществу (и прежде всего США) свое понимание причин двух межэтнических конфликтов и свою логику постконфликтного урегулирования.

Согласно «историософии» Саакашвили, грузино-абхазский и грузино-осетинский конфликты - это противоборство между «имперской» Россией и стремящейся к демократии по западному образцу Грузией. Россия в данной схеме действует по двойным стандартам, борясь с сепаратизмом в Чечне, и поддерживая абхазских и осетинских сепаратистов. При этом упускается из виду тот факт, что сама Грузия в 1990 г. отменила автономию Южной Осетии, а в 1992 году решилась на силовое решение «абхазского вопроса». Изгнание 250 тыс. грузин из Абхазии произошло после 14 месяцев ожесточенной войны, в ходе которой грузинская (равно как и абхазская) сторона не отличалась гуманизмом и этнической толерантностью. Чего стоит вступление войск Госсовета Грузии в Сухуми (с сожжением зданий республиканского архива), блокада абхазского Ткварчели! Между тем ввод российской армии в Чечню произошел уже после того, как «мятежную республику» в течение 1991-1994 гг. покинули 220 тыс. русских, а 21 тыс. их соплеменников сгорела в пламени «ичкерийской революции».  Президенту Грузии удалось сосредоточить все внимание США и Европы на факте этнической чистки, которой подверглось грузинское население Абхазии осенью 1993 года. Она стала своеобразным «осевым временем» постсоветской грузинской истории. В то же самое время президент Грузии не акцентирует внимание (хотя и не отрицает этих фактов) на этнических чистках по отношению к осетинскому населению Грузии (не только на территории Южной Осетии). При этом действия абхазов и осетин Саакашвили представляет исключительно как российских марионеток. Только встает непраздный вопрос: «Почему эти марионетки сделали свой, а не навязываемый Кремлем выбор сначала в случае с Кокойты, а потом и с Багапшем?».

Между тем под разговоры о демократизации политики на Кавказе, грузинская элита, ведомая Саакашвили, стремится не к урегулированию межэтнических конфликтов в Абхазии и Южной Осетии, а к военному реваншу и установлению юрисдикции Тбилиси над «мятежными территориями».  Сегодня руководство Грузии успешно обвиняет Россию в потворстве сепаратистам, неоимперской политике, но само фактически свернуло курс на внутреннюю трансформацию - федерализацию, гражданское нациестроительство. Напротив, вместо федерализации ликвидируется автономия Аджарии, а в Сухуми и Цхинвали не поступает реальных посылов по разрешению многолетних конфликтов, кроме заведомо неприемлемых требований, типа возврата беженцев в Абхазию. Рост военных расходов (на будущий год запланирована сумма в 218 млн. долл. США), апелляция к «честным маклерам» - США и Евросоюзу - стали более важными задачами, чем формирование единой политической нации из грузин, осетин и абхазов или организация проектов «грузино-осетинский» и «грузино-абхазский диалог». В ближайшей перспективе Грузия рассчитывает на два фактора. Во-первых, на прессинг на Россию со стороны США и Европы. Во-вторых, что РФ углубится в решение собственных внутренних проблем и под давлением международного сообщества даст согласие на уход с Южного Кавказа.

Россия в свою очередь могла бы жестко обозначить условия, на которых она может признать Южную Осетию и Абхазию, плюс условия, на которых она готова помочь Грузии вернуть «отторгнутые территории». То есть - обозначить коридор своих политических возможностей и играть по правилам, установленным самой собой и для себя. Сегодня, к сожалению, Россия не представляет свой контрпроект мирного урегулирования в Абхазии и в Южной Осетии, занимая исключительно выжидательную и оборонительную позицию.

Но постюгославский опыт показал, что европейские и американские миротворцы не будут разводить конфликтующие стороны по разным углам ринга. Они, скорее, предпочтут заранее определить победителя. Грузия, позиционирующая себя как форпост демократии на Южном Кавказе, получит главный «приз зрительских симпатий». Именно поэтому истеблишмент этой страны стремится к интернационализации конфликта. «Югославизация» постконфликтного урегулирования - вот заветная мечта идеологов «соборной Грузии». В этом случае они смогут получить военный реванш и массовое возвращение грузинских беженцев в Абхазию.

Только наступит ли после этого долгожданный мир? Риторический вопрос. Очередная победа Саакшвили, да. Но, скорее всего, получится вторая Сербская Краина или Косово. А то, что сегодняшнюю Хорватию не принимают в Европейский дом из–за сербских беженцев, в Загребе ни у кого не вызывает шока. Европейские и американские инвестиции в развитие туризма весьма успешны, а от строптивых сербов удалось избавиться под дружное молчание цивилизованной Европы, требующей сегодня возвращения сербского меньшинства в Хорватию. В случае реализации грузинского «наступления» будет решена аналогичная задача. Абхазы повторят опыт сербов, а Тбилиси не будут пускать в объединенную Европу, параллельно вкладывая щедрые инвестиции в курортную зону Абхазии. 

Автор - зав. отделом проблем межнациональных отношений Института политического и военного анализа, кандидат исторических наук