28 мая 1918 г. Азербайджан провозгласил независимость и стал Азербайджанской демократической республикой (АзДР), первой республикой в мусульманском мире, чем азербайджанцы вправе гордиться — Турция решилась стать республикой лишь пятью годами позже. Можно, конечно, вспомнить, что независимых мусульманских государств в мае 1918 в мире числилось всего семь — Турция, Персия, Афганистан, доживавший последние дни Бухарский эмират да три мелкие монархии внутренней Аравии, чудом не доставшиеся ни Турции, ни Англии. И все равно психологически этот шаг Азербайджана был исключительно важен. Молодая мусульманская нация делала серьезную заявку: мы можем жить без ханов, шахов и султанов, мы будем строить свое государство на основе выборной многопартийной демократии. Решающую роль тут, конечно, сыграл пример российского Временного правительства, провозгласившего вслед за взятием власти все мыслимые демократические свободы, а 1(14) сентября 1917 г. объявившего Россию республикой. Да и судьба Азербайджанской республики оказалась та же, что у Российской. Правда, Российская республика просуществовала всего 56 дней — до 25 октября (7 ноября) 1917 г., а Азербайджанская — формально целых 23 месяца. Но и та, и другая были уничтожены большевиками и под руководством одних и тех же лиц.
первая республика, как это было
Независимость пришла неожиданно. Кампания 1915-16 гг на Кавказском театре против Турции была успешной, русская армия заняла Эрзерум, Ван, Битлис, Трапезунд (Трабзон), перешла Курдское нагорье, выбила турок из Персии. Очередное поражение старинного врага уже не вызывало сомнений. Мусульмане России не подлежали призыву, но, вдохновленные победами империи, некоторые пошли на войну добровольно. Партия «Мусават» («Справедливость») не разделяла подобных настроений. Она была против войны с братской Турцией и мечтала о поражении России в этой войне, в чем совпадала с большевиками. Однако активных действий законопослушный «Мусават» не предпринимал. Известие о Февральской революции поразило всех как гром.
Политическая жизнь сразу забила ключом. Уже в марте 1917-го партия «Мусават», слившись с азербайджанскими федералистами, стала Тюркской Демократической Партией Федералистов «Мусават». В этом названии важно каждое слово. Например, слово «федералисты» означает, что партия объединяла людей, стремившихся сделать Россию федерацией народов. Но в первую очередь все устремления «Мусавата» были направлены на ускоренную модернизацию азербайджанского общества. Программа партии более или менее отвечала всем демократическим стандартам.
Пока «Мусават», «Гуммет» (социалисты) и другие партии готовились к выборам во всероссийское Учредительное собрание, активность на турецком фронте пошла на убыль. В июне 1917-го корпус генерала Баратова прервал наступление, будучи всего в 130 верстах от Багдада. Мы никогда не узнаем, как события развивались бы здесь дальше, ибо, как известно, четыре месяца спустя власть в российской столице захватили большевики, сразу же начавшие переговоры о перемирии. После подписания перемирия 2(15) декабря 1917 г. русские части начали покидать Кавказский фронт.
Ноябрь и декабрь 1917 года в Закавказье были временем томительной неясности. Сегодня кажется непонятным, почему Азербайджан, Армения и Грузия не провозгласили независимость немедленно после большевистского переворота в Петрограде. Но задают такой вопрос люди, знающие, что было потом. Тогда же многое виделось иначе: ну, был у власти эсер Керенский, пришел большевик Ленин, оба социалисты. Что тот незаконный, что этот. Главное, что выборы во всероссийское Учредительное собрание не отменены. Дождемся выборов, посмотрим. Выборы прошли 12(25) ноября, созыв собрания назначили на начало января 1918 года. Что такое большевики, страна уяснила лишь когда они разогнали Учредительное собрание. С этого момента отделение национальных окраин от России стало неизбежным.
Власть в Закавказье была в это время в руках Закавказского Комиссариата, детища свергнутого в Петрограде Временного правительства. Комиссариат отказался признать Совнарком во главе с Лениным. Но политическое пространство не терпит пустоты, надо было учреждать какую-то государственность. 10 февраля 1918 г. в Тифлисе начал работу Закавказский Сейм в составе депутатов всероссийского Учредительного Собрания от закавказских избирательных округов, в том числе 44 человека от Азербайджана. Депутаты-большевики отказались от участия. В разгар работы Сейма пришло известие, что ленинский Совнарком подписал с Германией, Австро-Венгрией, Болгарией и Турцией Брестский мир, по которому, в частности, уступил туркам Карсскую и Батумскую области. Мнением закавказских народов Совнарком не поинтересовался.
22 апреля 1918 г. была провозглашена независимая Закавказская демократическая федеративная республика (ЗДФР), что сильно порадовало турок. Они Брестский мир подписывали с Россией, никакой ЗДФР они не знают, руки свободны. Не довольствуясь Карсом и Батумом, турецкая армия заняла Александрополь, оказавшись опасно близко от Тифлиса. Грузины решили, что втроем не спастись, каждый должен спасаться сам. На сепаратных переговорах с немцами они просили их взять Грузию под свой протекторат. Немцев не надо было уговаривать, им был нужен контроль над трубопроводом Баку-Батуми, единственной в то время артерией транспортировки нефтепродуктов. Независимую Грузию ласково называли «Грузинской Нефтепроводной Республикой».
Едва 3 тысячи немецких солдат высадились в Поти, грузинская фракция Сейма объявила о независимости Грузии. Это было 25 мая 1918 г. Азербайджанский депутат Фатали Хойский сказал пророческие слова: «Народы Закавказья настолько тесно связаны друг с другом, что разделение их окажется совсем непростым». И добавил: «Азербайджанцам не остается ничего другого, как принять аналогичное решение». Азербайджанская фракция в главе с Мамедом Расулзаде объявила себя Временным Национальным советом и 28 мая провозгласила Азербайджанскую Демократическую Республику (АзДР). Премьером был избран Ф.Хойский. Но местом торжественного акта стал не Баку, а Тифлис. Баку оставался для правительства Азербайджана недоступен.
Дело в том, что еще в ноябре 1917 г. обычное для России тех месяцев двоевластие переросло в Баку в тяжелый конфликт. Бакинский Совет во главе со Степаном Шаумяном объявил себя единственной властью в городе, подчиненной лишь ленинскому Совнаркому. По версии Совета, вся Бакинская губерния становилась частью РСФСР. С этим были резко не согласны Бакинская Дума и «Мусават». В регионе множились межэтнические столкновения, в которые втягивались следовавшие с фронта войска. Тысячи человек погибли у станции Шамхор близ Гянджи.
Благодаря принятому годом ранее решению Временного правительства о переформировании армии по национальному признаку, в Кавказской армии успел появиться Армянский корпус. Теперь 4 тысячи вооруженных солдат и офицеров этого корпуса находились в Баку. Вдобавок, в Бакинской губернии оказалось множество армян-беженцев из Персии, турецкой Армении и турецкого Курдистана. Армяне были уверены, что «националисты» из партии «Мусават» вот-вот пригласят в Азербайджан турецкую армию и вооружались на этот случай. А Шаумян, рассуждали они, если уж и пригласит внешнюю силу, то только антитурецкую. И такая сила есть, это английский корпус в Персии. (Российские большевики были далеко и пока помочь не могли.)
Силы были неравны: Бакинский Совет располагал даже собственной «Красной армией», на стороне же «Мусавата» и Бакинской Думы были не слишком многочисленные азербайджанские отряды «мусульманской самообороны» и демобилизованный Татарский (т.е. азербайджанский) конный полк Кавказской туземной дивизии, известной также под именем «Дикой дивизии». 28 марта- 1 апреля 1918 г. в Баку (а затем еще в семи уездах) развернулись настоящие межэтнические сражения, далеко затмившие 1905 год. Считается, что только в Баку погибло 13 тыс. чел., большинство из них азербайджанцы. В советских учебниках это именовали «антисоветским мятежом мусаватистов».
Полтора года спустя М.Расулзаде писал о случившемся: «"Мусават" обвиняют в том, что он вызвал мартовские события, защищая идею автономии Азербайджана. Это может быть похоже отчасти на правду. Если бы мы покорно гнули головы перед врагами нашей свободы, не было бы, может быть, этих событий. Но мы этого сделать не могли. Мы открыто в то время требовали автономию для Азербайджана. Этим мы увеличивали число наших врагов».
В Баку была объявлена «пролетарская диктатура», проводить которую в жизнь поручили Бакинскому Совнаркому. Рассматривая подвластную территорию как часть РСФСР, Совнарком спешно национализировал нефтедобычу и каспийский флот. Главным же образом комиссары занимались вывозом нефти в Астрахань для спасения большевиков метрополии. Но уже в июле, ввиду угрозы турецкого наступления, Бакинский Совет пригласил в Баку английские войска. Англичане охотно откликнулись, их тоже прельщала бакинская нефть. Впрочем, пробыв на Апшероне 40 дней, эвакуировались и они: с турецкой группировкой, подступившей к Баку, им было не совладать.
Турки вошли в город 15 сентября. Оккупация сопровождалась бесчисленными эксцессами и огромными жертвами (приводимые цифры — от 15 и 20 до 35 тыс. чел.) — на этот раз, в основном, среди армян. Винить в этом правительство АзДР невозможно. Оно само смогло въехать в свою столицу лишь на третий день, когда обстановка чуть разрядилась. Больше оно не покидало Баку до последнего дня существования республики.
Турецкие войска в Баку также не задержались. 30 октября 1918 г. Турция признала свое поражение в Мировой войне. Турки ушли, но вернулись англичане, первым делом снявшие в городе все азербайджанские флаги. Правительству Азербайджана пришлось долго доказывать, что оно не детище турецкой военщины. Что помогло правительству устоять? Не только твердость и дипломатический талант, но также европейские манеры и европейская образованность «отцов независимости». В итоге англичане хоть и взяли на себя всю власть, обязались передать ее законному правительству, буде таковое появится.
Почти два месяца правительство Ф.Хойского действовало как переходное. В декабре 1918, после выборов, был созван парламент (97 депутатов, 11 фракций и групп), который сформировал новое правительство. Премьером остался Ф.Хойский. В январе 1919 английский военный губернатор генерал Томсон признал это правительство единственно законным. Но ограничения на его деятельность английским командованием в Баку были постепенно сняты лишь к августу 1919 г. Ограничения касались контроля над печатью, нефтедобычей, каспийским флотом — самого главного. Это, конечно, помогло англичанам вывезти за короткий срок полмиллиона тонн нефти и нефтепродуктов.
почему погибла первая республика?
К чему эти подробности? Они показывают, как мало времени было на самом деле отпущено Азербайджанской демократической республике и в каких тяжких условиях она утверждала себя. Из 23 месяцев Первой республики азербайджанское правительство работало в своей столице Баку и без присутствия чужеземных армий меньше 8 месяцев. Но и в это время на нем висели неподъемные гири: 150 тысяч беженцев, экономическая блокада со стороны Добровольческой армии Деникина, безработица, военное положение в стране (с июня 1919), захват крестьянами частных землевладений, неустанная подрывная деятельность большевиков, опасная неясность границ. И главное: война с Арменией из-за Нахичевани, Зангезура и Карабаха.
Смог бы независимый Азербайджан устоять под тяжестью всех этих проблем? Советские историки уверяли, что «гнилой антинародный режим турецких марионеток», переживавший «политический и экономический кризис», рухнул под напором «трудящихся масс». Марионетки присоединили бы Азербайджан к Турции, и дело с концом. Но руководители АзДР не были ничьими марионетками. Первая республика, которую они создали, была жизнеспособной. В этом убеждаешься, прикидывая, как много они, вопреки всему, смогли и успели.
Был создан парламент европейского образца (тоже первый в мусульманском мире), отражавший не только партийное, но и этническое многообразие Азербайджана, сложились основные государственные структуры и финансовая система, организована армия, введен 8-часовой рабочий день, учрежден Азербайджанский университет, азербайджанский язык сделан государственным, далеко продвинулась реформа школьного дела, принят демократический закон о гражданстве и закон о выборах в Учредительное собрание Азербайджана, пресечен муганский сепаратизм (речь идет о попытке превратить Ленкоранский уезд в Муганскую советскую республику), удалось добиться дипломатического признания Азербайджана со стороны ряда важных стран, добиться отказа Персии от требований к Азербайджану войти в состав персидского государства.
Стоит отметить благородное политическое поведение отцов азербайджанской независимости. Так, когда в феврале 1919 г. возникло подозрение о причастности кого-то из членов правительства к махинациям с нефтью и зерном, Ф.Хойский подал в отставку с поста премьера, хотя к нему лично подозрения не относились.
Забытый факт. По настоянию своего Генштаба, которому не хватало сил для подавления волнений в разных частях империи от Ирландии до Египта и Индии, англичане решили покинуть Закавказье осенью 1919, в связи с чем «Совет десяти» Парижской мирной конференции предложил мандат на Азербайджан Италии. Англичане еще готовились к эвакуации, когда в Баку прибыла миссия полковника Габбы для изучения обстановки. Итальянцев интересовало: брать мандат на все Закавказье или ограничиться Азербайджаном? Курировавший миссию дипломат Стефано Ногара настоял на отправке посланцев к Колчаку и Деникину — договориться о точной зоне временной итальянской оккупации. Габба определился с цифрами: для начала 40 тысяч солдат, со временем — 100. Чтобы успеть до зимы, уже 17 июня был отдан приказ о подготовке итальянских судов к доставке войск морем в Поти. Но 19 июня пал кабинет Витторио Орландо, сторонника мандата, а новое правительство Франческо Нитти решило не искать себе приключений на Кавказе.
Возможно, решение Нитти изменило ход мировой истории. Войди столь крупное соединение страны-члена Антанты в Баку, весь исполинский большевистский проект мог, к нашей радости, покатиться под уклон уже тогда, а не семьюдесятью годами позже — Ленин без мазута и бензина стоил немного. Последующее советское мифотворчество вокруг «Бакинской коммуны» и восстания бакинского пролетариата в апреле 1920 г. было рассчитано как раз на то, чтобы заслонить простую истину: большевики решили захватить беззащитный Баку под любым предлогом. В своих воспоминаниях адмирал Иван Исаков вполне простодушно воскрешает свои эмоции времен гражданской войны: «Злость и досада берет, как подумаешь, что мы экономим керосин на коптилки, заставляем наших летчиков летать на аптекарской микстуре, кораблям мазут отмеривается через мензурку; за нами — громадная страна без горючего. А они? Купаются в бензине всех сортов. Нефтью — хоть залейся, торгуют через Батум со всем миром, а смазочные масла — хоть за борт лей, высшего качества!» Они — это вконец обнаглевшая Азербайджанская Демократическая республика.
Если Исаков и преувеличивает насчет микстур и мензурок, то ненамного. В Совдепии бензин заменяли смесью керосина, спирта и скипидара, вместо нефтяных смазочных масел применяли касторовое и хлопковое. В топках паровозов жгли запасы вяленой рыбы — помните, у Набокова: «…штабной салон-вагон какого-нибудь карательного отряда (вижу страшный паровоз, отопляемый сушеной рыбой)»?
Ленин телеграфирует Смилге и Орджоникидзе: «Нам дозарезу нужна нефть» (28 февраля 1920), «Взять Баку нам крайне, крайне необходимо. Все усилия направьте на это» (17 марта 1920). В это время XI Красная армия уже сосредотачивалась в Дагестане, готовясь к походу на Баку. К Баку у Ленина совсем иные чувства, чем к Тифлису. Сравните: на телеграмму Сталина о «необходимости оккупации Грузии» Ленин 18 ноября 1920 отвечает: «...надо очень осторожно обдумать, стоит ли воевать с Грузией, потом ее кормить...»
27 апреля 1920 части XI Красной армии перешли границу Азербайджана, и одновременно бакинские большевики вручили парламенту АзДР ультиматум о сдаче власти. Через несколько часов, во избежание многих жертв, парламент принял решение о передаче власти большевикам. Жертв, в конечном счете, оказалось неизмеримо больше, чем могли себе в тот момент представить обе противоборствующие стороны.
конец республиканцев
Так была прервана попытка создать первую в мусульманском мире светскую демократическую республику. Ее опыт мог бы стать бесценным для сотен миллионов мусульман мира, но не стал. Стандартом сделался куда более жесткий турецкий образец.
ЧК развернуло настоящую охоту за азербайджанскими республиканцами. Лидеру «Мусават» Мамеду Расулзаде повезло. 17 августа 1920 он был арестован в селении Лагич, но находившийся в Баку Сталин, тогда нарком по делам национальностей, знал Расулзаде еще с 1908 года как товарища по заключению. Сталин тогда еще не был всемогущ, но сумел вызволить Расулзаде из тюрьмы и увез с собой в Москву, куда не могли дотянуться руки бакинской ЧК. В 1922 году Расулзаде бежит из СССР через финскую границу. Из эмиграции он пишет Сталину открытое письмо. «Мои друзья очень удивились, узнав, что меня выпустили из тюрьмы Особого отдела. Я их понимаю: ведь многих рабочих расстреливали только за то, что они были простыми членами мусаватской партии. Я же был ее лидером. Но это чудо оказалось возможным благодаря Вам, Вы вспомнили о нашей прежней дружбе». Затем Расулзаде переходит к главному: «Говорить всерьез об автономии, которую якобы получили бывшие независимые республики, просто невозможно. Азербайджанские ханства при первых царских наместниках на Кавказе были более самостоятельны, чем нынешние кавказские республики при секретарях Заккрайкома… За два года в Москве я понял: восточные народы все равно обретут свою независимость. Вы не добьетесь того, что хотите. Народы Востока будут жить так, как захотят сами, а не по коммунистическим нормам и принципам».
Писатель Олег Васильевич Волков оставил поразительную книгу «Погружение во тьму». Узник советских лагерей, он вспоминает 1928 год. «В то время в Бутырке их было около трехсот, ссылаемых на Соловки членов партии мусаватистов. Цвет тюркской — по-позднейшему, азербайджанской — интеллигенции... Мусаватисты твердо верили в обещанный им режим политических. Сильные своей спаянностью, они были готовы за него бороться. Среди них были европейски образованные, знающие иностранные языки политические деятели, испытавшие гонения в царское время. Они ждали чего-то вроде поднадзорной жизни прежних ссыльных...». Когда их стали выводить на «общие работы», они объявили голодовку.
«Уже более двух недель держится голодовка. Начальство тянуло, ожидая указаний из Москвы — как поступить с тремя сотнями бунтарей. Многим из голодающих, жестоко пострадавшим в бакинских застенках, приходилось тяжко — их, изнуренных, покрытых холодным потом, уже крепко прихватила чахотка. Некоторые бредили... Их все-таки сломили. Не поддались лишь староста мусаватистов и его ближайшие друзья. Мы с Георгием пытались их уговорить. — Я решил умереть, — твердо сказал нам староста. — Мы и на Соловки-то привезены с тем, чтобы покончить с остатками нашей самостоятельности. В Баку мы для них реальные и опасные противники... Но не стоит об этом. Мы и наши цели слишком оболганы, чтобы я мог коротко объяснить трагедию своего народа... — Напоследок он пошутил: — Я потребовал перевода с острова... в солнечную Шемаху! Случится мимо ехать — поклонитесь милым моим садам, кипарисам, веселым виноградникам... Прощайте, друзья».
«Его и трех оставшихся с ним товарищей увезли в бывший Анзерский скит, обращенный в штрафное отделение. Все они там один за другим умерли — староста на 53 день голодовки. Говорили, будто их пытались кормить искусственно и кто-то из них вскрыл себе вены... Остальные мусаватисты рассосались, потонули во все растущей массе заключенных. Оглядываюсь на мою длинную жизнь — я это вписываю в 1986 году — и вспоминаю случаи, когда я чувствовал свою вину русского из-за принадлежности к могучему народу — покорителю и завоевателю, — перед которым приходилось смиряться и поступаться своим, национальным, словно и я был участником насилия!»
Ключевое место в этом отрывке — слова старосты: «Мы и наши цели слишком оболганы, чтобы я мог коротко объяснить трагедию своего народа».
худой мир
Советские годы большинству из нас кажутся хорошо известными и понятными, но это заведомое заблуждение. Мы знаем лишь внешнюю канву событий. Большевики, овладев весной 1921 года всем Закавказьем, хоть и не сразу, но прекратили взаимоистребление чересполосно живущих народов из-за Нахичевани, Геокчая, Борчали, Ахалкалаки, Зангезура, Карабаха. Прекратили силовыми методами, но спасибо и на том: если верить советской энциклопедии, всего за полтора года вследствие войн «между закавказскими народами население в некоторых районах сократилось до 10-30% первоначального состава» — см. БСЭ, I изд., т.1, стб.664 (М., 1926). Кстати, в том же томе есть карта Азербайджана, на ней хорошо видно, что очертания Нагорного Карабаха в 1926 сильно отличались от более поздних и привычных.
По Московскому договору между Турцией и РСФСР(!) от 16 марта 1921 г. Турция очистила занятые ее войсками Северную Аджарию с Батумом, Нахичевань и пять уездов Эриванской губернии. Возвращенные территории были присоединены соответственно к Грузии, Азербайджану и Армении. Затем советская власть на свой лад провела границы между республиками, нарезала и распределила автономии, а в 1922 году соединила все это вместе в единую Закавказскую Федеративную социалистическую республику (ЗФСР) — отчасти в надежде, что благодаря превращению границ в пустую формальность вражда из-за территорий постепенно забудется. С одной стороны, национальная государственность как бы сохраняется, а с другой — так ли она важна? Ведь классовые и экономические факторы, по Марксу, вытесняют национальные. Марксисты вечно недооценивали национальное и, к тому же, страдали непоследовательностью. Марксист Сталин в декабре 1936 вновь разделил ЗФСР на три республики — видимо, для удобства проведения «Большой чистки», — а также сделал Казахстан союзной республикой, выделив его из состава РСФСР.
В СССР людям внушали, что народы всех республик обязательно сольются в «новую общественно-историческую общность — единый советский народ», но почему-то неустанно подправляли национально-административные границы. Решений о том или ином изменении границ наберутся многие сотни, они составили бы занимательный сборник. Какое расщепленное сознание (по-научному, шизофрения) двигало всем этим, понять трудно.
Первую Азербайджанскую республику отделяют от Второй (или, если угодно, Третьей) 70 лет. Все эти 70 лет не было другого Азербайджана, как не было другой России — было только то, что было. Но жизнь продолжается и в глубочайшем несчастье, она обязана продолжаться. Народы живут без перерывов, и каждому народу необходим весь его исторический и духовный опыт, изъятия неуместны.
в вечном долгу
В стране под названием СССР происходила индустриализация, принимались пятилетние планы, рос выпуск танков, тракторов и самолетов. Рабфаковцы записывали в тетради слова тов. Сталина: «Вопрос о нефти есть жизненный вопрос, ибо от того, у кого больше будет нефти, зависит, кто будет командовать в будущей войне, кто будет командовать мировой промышленностью и торговлей». Но, вспоминая пятилетки, Магнитки, Днепрогэсы, Турксибы и Уралмаши, почему-то не говорят про Баку, без которого все эти пятилетки были бы много скромнее — если вообще возможны.
Что еще поразительнее, не припомню, чтобы по праздникам и годовщинам, связанным с войной, кто-нибудь из советских бонз говорил о роли бакинской нефти в победе. Чтобы вообще поднималась эта тема. Ну, кто-то, наверное, ее поднимал, но прозвучать громко ей не давали. Баку не присвоили звание «город-герой», не отметили, как это было принято, наградами. А ведь надо взглянуть правде в глаза: без нефти Азербайджана война была бы проиграна. Судьба СССР висела на волоске осенью 1941-го и, снова, осенью 1942-го. Этот волосок не оборвался благодаря бакинским нефтяникам. Четыре из пяти самолетов, танков, автомашин были заправлены бензином и соляркой, выработанными на бакинских НПЗ из нефти, добытой на бакинских промыслах. Даже в осажденный Ленинград по дну Ладожского озера был проведен бензопровод длиной 28 км и пропускной способностью 400 т в сутки. Два с половиной года Ленинград и Ленинградский фронт обеспечивались этим горючим.
Доктор геолого-минералогических наук Чапай Алиевич Султанов обобщил поразительные, хотя и не так уж глубоко спрятанные факты. Во время войны вся европейская нефть — румынская, венгерская, польская, австрийская и албанская — работала на фашизм. Ее главным противовесом была азербайджанская нефть. В 1941-45 в Азербайджане было произведено 80% общесоюзного бензина, 90% - лигроина, 96% - масел. С конца 1941 г. прекратились поставки в Баку всего необходимого. Нефтяники вырезали обсадные трубы из старых скважин и снова пускали их в ход, при ремонте оборудования совершались чудеса. Вместе с тем, малейшее ЧП расценивалось, как действие врагов народа, люди в лучшем случае оказывались за решеткой.
В годы войны шел процесс беспощадного разрушения недр. На земле немного мест, испытавших такую нагрузку, как бакинские нефтепромыслы. В августе 1942 вывоз нефти через Астрахань стал невозможен: немцы вышли к Волге у Сталинграда. «Бакинские моряки совершили невозможное, — пишет Ч.А. Султанов. — Впервые в мировой практике они на плаву отбуксировали на другой берег Каспия, в Красноводск, нефтеналивные железнодорожные цистерны и нефтяные резервуары, вмещавшие по 5 тысяч тонн». В Баку стало нехватать емкостей для слива, «но нефть продолжали добывать. Имевшиеся в наличии металлические резервуары были заполнены до отказа. Все так называемые открытые нефтяные хранилища (земляные емкости) тоже были переполнены, и нефть просто сливалась в Зыхское озеро. Нефтью заполнялись даже лощины близлежащих возвышенностей… Никогда, во всяком случае в обозримом будущем, не будет восстановлена изрешеченная земля Апшерона, не будет освобождена от груд металлолома и всевозможных ядовитых отходов, не будут осушены озера из попутной пластовой воды». Вместо того, чтобы ненадолго снизить добычу, решено было иное.
Гитлер жаждал захватить бакинские промыслы, поэтому не бомбил их. Но куда сильнее, чем если бы их бомбили, они пострадали от решения руководства СССР перебросить большинство имеющихся мощностей и кадров из Баку в районы «Второго Баку», Волги, Урала, Казахстана, Средней Азии и даже Северного Сахалина. Цвет нефтяной промышленности Азербайджана, свыше 10 тысяч бакинских нефтяников с семьями, в октябре 1942 были отправлены через Каспий в восточные районы страны вместе с техникой и оборудованием. Люди, не привыкшие к суровому климату, попадали в края 40-градусных морозов. «Бакинцы размещены в деревнях, за 10-15 км от места работы. Дорог и транспорта нет, добираться приходилось пешком или на тракторах, порой не хватало еды, работали по 16 часов, а бывало и целые сутки из-за отсутствия смен. Ночевали в селах, а с рассветом — опять на тракторы. До места добирались иногда и за трое суток. Во время буранов и заносов бывало еще тяжелее. Некоторые рабочие неделями жили на буровых».
На практике этот наскок обернулся разрушением нефтяного хозяйства Азербайджана, создававшегося неимоверным трудом более полувека. До конца войны вне Баку удалось добыть всего 4 млн. тонн нефти, зато в самом Баку было недополучено примерно 40 млн. тонн. Это был грубый стратегический, военный и экономический просчет, который запросто мог привести к поражению в войне. «Этот просчет дополнительно стоил жизни сотням тысяч наших солдат и офицеров… Если бы немцы захватили Баку, никакой "Второй Баку" не смог бы повлиять на события. С ежегодной добычей 1,5-2 млн. т нефти воевать с фашистской Германией, которая восстановила бы часть грозненских и бакинских скважин, выйдя на уровень 15-20 млн. т., было бы невозможно». К счастью, в половинном объеме добыча продолжалась и в Баку. Только это спасло СССР от рокового исхода.
Второй, Третий и так далее Баку в Предуралье и за Уралом оказались, в конечно счете, не выдумкой академика Губкина. Они стали реальностью, но чтобы это произошло, потребовались десятилетия. Многие азербайджанские нефтяники и после войны остались в новых районах, возглавив там нефтедобычу. История нефти в СССР так и пестрит азербайджанскими именами. Много их и в новой России.
по наклонному льду
Если раны не смертельны, они заживают. Война постепенно отодвигалась в прошлое, жизнь брала свое. Баку всегда был интернациональным городом, эта его черта резко усилилась за счет огромного числа попавших сюда в эвакуацию, да так и оставшихся. У этого интернационализма был один изъян: он мало считался с азербайджанцами. Лишь единицы из тысяч осевших здесь освоили азербайджанский язык. Подразумевалось: стоит ли тратить силы, когда все вокруг знают русский. Добродушные азербайджанцы сравнительно легко с этим мирились. Те, кто поэтизируют и оплакивают душевную атмосферу, на сорок с лишним лет воцарившуюся в Баку после войны (как, например, творцы спектакля с вводящим в заблуждение названием «Я стэпую по Москве» в театре «Летучая мышь»), также не склонны придавать этому какое-либо значение, а зря.
Можно ли вообразить, чтобы в военную пору в СССР сняли фильм, прославляющий буржуазию? Но именно таков был фильм 1945 года «Аршин мал алан» Бакинской киностудии, осыпанный затем Сталинскими премиями. Сколько ни делай скидку на то, что это была экранизация музыкальной комедии Узеира Гаджибекова, главного государственного композитора Азербайджана и автора гимна АзССР, — комедии, написанной им еще в сказочном 1913 году, загадка остается. «Деньги есть?» — «Есть! Есть!» — «Деньги есть — выйду я!» — «Ах ты, козочка моя!» —пели сладкоголосые Рашид Бейбутов и Лейла Джеванширова, весело попирая все советские измы. Мало ли кто что писал в 1913 году! Тогда Гаджибеков, кстати, сочинял не только музыку, но и статьи мусаватистской направленности — так что же, переиздать их для советских людей? (Попутно: бешеный успех фильма в Иране дал толчок рождению иранской кинематографии.)
Подсоветская жизнь в принципе полна загадок. По рассказам людей, проведших в Баку годы эвакуации, всю войну на черном рынке не переводились контрабандные товары из Ирана и Турции, причем турецкие босоножки не были тогда такого ужасного качества, как нынче. А как же граница на замке? Как же тоталитарное государство и всевидящий НКВД? Всевидящий действительно видел все (в 1942 он даже выявил среди бакинских обывателей двоюродную сестру нацистского идеолога Альфреда Розенберга), но кое на что закрывал глаза. Просто не будучи в силах устоять от некоторых предложений. Слыша «При Сталине такого не было!», знающие люди лишь улыбаются.
Вообще неудачу коммунистического эксперимента можно вывести из универсальных свойств человеческой натуры. Один сельский мыслитель объяснял это следующим образом: человека не переделаешь, у него руки так устроены — к себе загребать удобно, от себя нет. Можно лить слезы по поводу столь скандального несовершенства нашей природы, а можно обратить это несовершенство на пользу обществу. Открытие Адама Смита состоит в том, что всеобщая корысть надежнее всего порождает всеобщее благо. Универсальные свойства, даже закатанные асфальтом, все равно пробиваются сквозь него, правда, приобретают уродливые формы. Спрос, хоть умри, но рождает предложение. В кавказских республиках СССР этот закон проявлялся ярче всего — вековые купеческие традиции давали себя знать.
Идеологическая власть боролась с искусителями, все более искушаясь сама, и скрывать это стало, в конце концов, невозможно. Уже в августе 1969 г., когда на пленуме ЦК Компартии Азербайджана было громко объявлено о борьбе «с негативными явлениями в республике» и эту борьбу начали с 2-3 подпольных галантерейных цехов, в республике царило убеждение, что таких цехов великое множество и что все начальство районного уровня состоит на прикорме у цеховиков. Скорее всего, это убеждение еще опережало реальность, но убеждения не менее показательны, чем факты.
Не учтя устройство человеческих рук, коммунисты заложили в общество, которое они решили создать, встроенный механизм его гибели. Механизм гибели, хотя и другого действия, был встроен и в государственную конструкцию СССР. Образцом для нее послужили разработки австрийских марксистов об устранении национальных противоречий в будущей социалистической Австро-Венгрии. Эти нигде не испытанные на практике идеи были взяты на вооружение при создании Союза ССР в декабре 1922. Теоретически Россия (РСФСР) вошла в этот союз «вместе и наравне» с остальными республиками. Такая конструкция, вероятно, могла бы работать, развиваясь с самого начала на добровольных и демократических принципах. Но сразу же зажатая со всех сторон множеством тисков, она оказалась неспособна устоять при их ослаблении — так у человека, много лет проведшего в гипсовом корсете, атрофируются целые группы мышц.
К счастью, в Союзный договор 1922 года и конституцию СССР 1924 года перешли из конституции РСФСР 1918 года ничего не значащие слова о праве каждой республики на выход из союзного государства. Это, по всеобщему убеждению, мертвое положение затем перекочевало в «сталинскую» конституцию 1936 года и в «брежневскую» 1977-го. Внесенное в торжественные государственные акты, оно ждало своего часа, чтобы оказаться вполне живым и актуальным в 1991 году. Коммунистической системе пришлось заплатить по счету за имитацию демократии, но это, возможно, спасло СССР от ужасающего распада по югославскому образцу — войны центра с уходящими национальными окраинами. При роспуске СССР такой войны не было — не только благодаря доброй воле Ельцина, но и благодаря юридической возможности осуществить роспуск.
Хотя ни одна из пятнадцати республик не вышла из СССР совсем без синяков, для нескольких из них обретение независимости имело кровавое продолжение. Самый тяжкий жребий выпал на долю Азербайджана.
|
