На прошлой неделе разразился очередной скандал, связанный с иранской ядерной программой. На этот раз ее инициатором стал Пакистан, официальные власти которого признали факт передачи Тегерану центрифуги, предназначенной для обогащения урана. Правда, пакистанский министр информации лишь подтвердил заявление, которое ранее сделал словоохотливый «отец пакистанской атомной бомбы» Абдул Кадир Хан, ныне находящийся под домашним арестом. При этом была отмечена «частная инициатива» пакистанского физика-ядерщика, о которой не были поставлены в известность власти Исламабада.
Эта история оставляет много вопросов. Например, о приверженности Пакистана принципу нераспространения ядерного оружия или степени надежности существующей в этой стране национальной системы охраны ядерных секретов. Все эти вопросы, так и не находящие ответа, видимо не столь важны для Вашингтона, который по-прежнему рассматривает Исламабад в качестве своего основного стратегического партнера в Южной Азии. Да и создание им собственного ядерного оружия в гонке с Индией не надолго омрачили отношения между двумя странами.
Куда важнее время и адресность заявления о центрифугах. Иран - вот что действительно волнует сегодня США. И в этих обстоятельствах возникает двойственный, на первый взгляд, характер поведения Белого дома. С одной стороны, госсекретарь США Кондолиза Райс официально признала сближение политики американской администрации и европейских стран в отношении Ирана. Общая американо-европейская позиция предусматривает экономическое сотрудничество с иранскими властями в обмен на их отказ от программы по обогащению урана. Более того, США, по крайней мере на словах, готовы поддержать обещание «европейской тройки» (Германии, Франции и Великобритании) по приему Тегерана во Всемирную торговую организацию (ВТО), не говоря уже о таких «мелочах» как возобновление поставок запчастей для стареющих самолетов иранской гражданской авиации. Одновременно, якобы, Белый дом даже не будет возражать против предложения «тройки» по сотрудничеству с Тегераном в разработке мирной ядерной программы путем строительства в стране реактора, работающего на так называемой «легкой» воде. При этом как-то «в тени» остается проблема вытеснения России с иранского рынка высоких технологий.
С другой стороны, администрация Дж.Буша продолжает настаивать на передаче «иранского ядерного файла» на рассмотрение в Совет Безопасности ООН. В случае отказа Тегерана от обещания приостановить обогащение урана решение этого высокого международного органа о введении экономических санкций в отношении Ирана могло бы означать признание мировым сообществом жесткой антииранской политики Вашингтона. Кроме того, Джордж Буш буквально в прошлую пятницу продлил еще на один год действие односторонних санкций США против Ирана и сотрудничающих с ним зарубежных компаний, еще в 1995 году. При этом в ход вновь пущен тезис о «исключительной и экстраординарной угрозе (Ирана – авт.) для национальной безопасности, внешней политики и экономики США».
Таким образом, Тегеран поставлен в весьма щекотливое положение, когда ему предстоит сделать выбор между «кормлением обещаниями» и «показательной поркой». И, похоже, он сделан, хотя выбор был не столь уж богатым. Президент Ирана Мохаммад Хатами заявил, что его страна временно приостанавливает национальную программу ядерных исследований. Однако может оказаться, что от этого решения ничего не зависит. Очень велик соблазн для Вашингтона окончательно покончить с «режимом мулл», даже принеся в жертву мир и безопасность в регионе. А опыт Ирака показывает, что для США эта цена весьма приемлема. И в этом случае в списке жертв может оказаться не только Иран, но и Европа в целом, которая все же надеется на признание Америкой своего достойного места в решении мировых проблем.
|