Ввиду того, что затронутая гг. Нерсесовым и Егозарьяном тема слишком серьезна, мы продолжаем публиковать размышления на тему "образа врага". Сегодня откликнулся еще один из наших постоянных авторов.
Одним из ключевых вопросов при формировании внешнеполитической доктрины государства (тем более – государства могущественного) является то, что в военном деле принято называть системой распознавания “свой-чужой”. Иными словами, необходимо четко сформулировать, какие страны и блоки являются, в той или иной степени, союзниками, а какие - противниками. “Конец истории” пока еще не наступил, а потому ситуация в мире сильно отличается от библейского расклада, когда “лев возляжет рядом с агнцем”.
Другой вопрос, что подобный поход – штука не то, чтобы сиюминутная, но, скорее, тактическая. В более долгосрочном плане куда важнее набившие уже некоторую оскомину (но при этом вовсе не потерявшие актуальность) максимы типа “нет постоянных союзников, а есть постоянные интересы”, или “у России два союзника: армия и флот”. Однако на столь глобальный подход сейчас замахиваться все же не хочется – а потому ограничимся именно тактикой сегодняшнего дня.
Нравится нам это, или нет – но между государствами и их блоками имеют место разнообразные конфликты интересов. Так было, так есть и так будет – пока не наступит тот самый “конец истории”.
При этом не следует забывать еще об одном моменте: внешняя политика тесно пересекается с внутренней. И для того, чтобы гражданам страны была предложена некоторая “национальная идея”, конфигурация “союзники-противники” должна не только реально проводиться, но и быть достаточно жестко предъявлена собственному населению. Причем в куда более радикальных формулировках: идеологическое взаимодействие власти с народом предусматривает формирование “образа врага”. Штука достаточно малоприятная, но “так уж принято”. Можно сколько угодно говорить о том, что для консолидации нации подходят и иные средства (построенные “не на отрицании, а на созидании”) – но и тем не менее: если есть несомненные противники, то как же без врага?..
Но если уж формировать “образ врага”, то тут крайне важна достоверность. В идеальном варианте, “враг” вообще должен быть, по возможности, лишен человеческих черт. Своего рода Alien, “Чужой”. Нечто подобное удалось достичь американской администрации после 9.11, а совсем уж успешно реализуется данный подход, к примеру, в Израиле. Хотя пример, разумеется, не вполне корректен: во-первых, там речь идет о политике, скорее, не внешней, а внутренней, а во-вторых, когда теракты происходят в непосредственной близости от дома, идеологическая накачка уже не требуется: “и так все ясно”.
Как себя вести, в свете изложенного, российским властям?.. В части формирования образа врага все довольно просто: на роль “врага первого уровня” идеально подходят “чеченские боевики”; правда, не вполне понятно, как их отличать от этнических чеченцев. Легко находится и “второстепенный враг”: на это место просто напрашиваются абстрактные кавказцы, которые “понаехали, и все рынки под себя захапали”.
Насколько хорош или плох подобный “образ врага” - вопрос, выходящий далеко за пределы данной статьи. Но уж точно не имеющий никакого отношения к внешнеполитической доктрине: тут, просто по определению, нужны совершенно другие противники.
И в этой ситуации предложение Дмитрия Нерсесова (http://arabeski.globalrus.ru/satire/137109/ ) считать “главным врагом внешним” новых членов Евросоюза выглядит, по меньшей мере, не вполне удачным. Государству, претендующему на статус сверхдержавы, потребен и Враг подобающего масштаба – иначе получается сплошной цирк. “Чижика съел!”, смех один – вне зависимости от контекста.
Да и от контекста, знаете ли, зависит очень многое. Воспринимать всерьез активность “политических мосек” - да еще и считать их действия самостоятельными – ну, так же нельзя!.. Как говорится, и ежику понятно, что сами по себе пигмеи политической карты ничего подобного не могут позволить просто по определению (не исключая даже такого, казалось бы, не-пигмея, как 50-миллионную Украину). Иногда приоритет отдается Евросоюзу, иногда – блоку НАТО, олицетворяемому, в первую очередь, США. И бороться (занося в статус “врага”) со следствиями, не касаясь причин – это, знаете ли, как-то несерьезно.
Однако немногим лучше выглядит и “вегетрианская” концепция, предлагаемая известным политологом Валерием Егозарьяном. К чорту политкорректность 90-ых, уж извините!.. Разговоры о “многонациональном русском народе” не то, чтобы совсем уж некорректны – но, по меньшей мере, дискурсивно устарели. А для внешнеполитического применения - уж точно выглядят, по меньшей мере, неуместно. "Мы же не прокладываем себе дорогу в субрегиональные лидеры”, - говорит руководитель Центра изучения международных отношений Института общественного проектирования. Совершенно справедливо: Россия, просто по определению, может претендовать исключительно на статус лидера макрорегионального.
И никак иначе – по крайней мере, на мой вкус. Или Россия, в ближайшее время, восстановит статус сверхдержавы – или, условно говоря, ее ждет участь некоего скромного восточноевропейского государства. Чего-то среднего между Польшей и Румынией (или, если угодно, Молдовой). Вам подобный расклад нравится?.. Мне – нет.
|
